Есть люди

Поскольку в сфере моих интересов уже долгое время находится Китай (поначалу древний и средневековый, а теперь и современный), мои представления о мире несколько отличаются от представлений тех людей, для которых история человеческой цивилизации сводится к истории Европы, а в новейшее время – ещё и Америки.

В своё время мне не нравилась советская власть, и я считал себя демократом и либералом в самом стандартном западном смысле. Но Китай и тогда уже корректировал мои взгляды и отношение к происходящему. Когда я учился в университете, как раз случились хунвэйбины, и вообще резко обострились отношения Москвы и Пекина. Помню, во время каких-то событий студенты пошли к китайскому посольству (это недалеко от здания МГУ на Ленинских горах), туда же автобусами завозили людей с заводов и фабрик. Все выкрикивали антикитайские лозунги и забрасывали стены посольства почему-то бутылками с чернилами. Я помню, что мне это как-то не понравилось, и я ушёл оттуда, заявив, что Китай мне нравится, а всё происходящее не нравится.

В начале 90-ых я был очень активным членом и ДемРоссии и Демократической партии России (ДПР), когда во главе её стояли Николай Травкин, Гарри Каспаров и Аркадий Мурашёв. Входил в состав московского политсовета партии, в правление Тимирязевского, а потом Северного отделения партии, возглавлял Лианозовскую партийную группу, участвовал в предвыборной агитации, расклеивал листовки и тому подобное. Антикоммунизм был записан программе этой партии, по крайней мере, поначалу.

То было абсолютно наивное время – для меня. Потом что-то стало меняться и я ушёл из политики.

Постепенно мои взгляды изменялись, совершая своего рода круг. Например, теперь мне уже не кажется плохой идея коммунизма. Хотя советская власть, конечно, должна была пасть, может быть, не так сокрушительно, а, скажем, примерно так, как это происходит в Китае.

Всё дело в том, что мир очень разнообразен, и он сложнее любой идеи. Когда одна такая идея пытается главенствовать и направлять развитие мира, это плохо кончается. Сначала – для людей, народов, стран. Потом – для самой идеи.

Сегодня то же самое происходит с американской, и вообще, западной, моделью мира. Мне в ней стало не нравиться ровно то, что не нравилось в советской власти. В обеих идеях нет ничего особо плохого – до тех пор, пока они не становятся мировыми идеями, и особенно – пока они не воплощаются в жизнь.

Советская власть, по крайней мере, в теории, зациклилась на идее справедливого распределения, в жертву которому приносились идеи свободы и прав человека. Разумеется, это вело к тому, что и распределение оказывалось на практике вовсе не справедливым.

Запад зациклился на идее свободы и прав человека, в жертву которой приносится идея справедливого распределения. Разумеется, это ведёт к тому, что свобода и права человека оказываются всего лишь фигурой речи.

На самом же деле миром правят вовсе не идеи, а интересы, причём, как правило, самые низменные, а идеи всего лишь оказываются то в тренде, то в загоне. Цветные революции для меня такое же мракобесие, как попытки возрождения "Православия, Самодержавия, Народности", или как его устаревшая и выброшенная на свалку антитеза "Свобода, Равенство, Братство".

На самом же деле, вовсе не верно, что человеку так уж хочется свободы, или каких-то прав, или справедливости, или сопричастности чему-то над ним стоящему, или даже материального благополучия. Человеку хочется просто жить. Во всём должна быть мера, потому что неуёмное стремление к свободе, или обогащению, или справедливости приводит к своей противоположности. Крайности всегда сходятся.

Люди разные и думают, и чувствуют они по-разному. И проблема вовсе не в том, чтобы выяснить, кто прав, а кто не прав. Проблема в том, чтобы это не выяснять. Почему проблема? Потому что безграничная толерантность тоже ведёт к своей противоположности – крайней нетерпимости. Например, если ты против геев и лесбиянок, тебя надо побить камнями, или, наоборот, если ты за геев и лесбиянок, тебя надо побить камнями.

Но всё это тоже идея, не вздумайте ей следовать.

А поскольку я тоже человек, я вовсе не собираюсь становиться в позу над людьми. Поэтому у меня тоже есть свои пристрастия, даже если они кому-то не нравятся. Человеку свойственно иметь пристрастия, и ему в общем-то безразлично, правильные они или нет.

Нет ничего правильного или неправильного.

Есть люди.