Борис Еликов
СТАРУХА КРАМБЛЬ
Старинные часы на стене отсчитывали минуты, которые уже никогда не вернутся. На столе горела старая лампа под зеленым абажуром. Было грустно, одиноко, звучали ноктюрны Шопена, и являлись сказочные видения. Вдруг мне почудилось, что кто-то легонько трогает меня за волосы. Поднимая руку, я зацепил что-то в воздухе и с удивлением обнаружил, что на кончике моего пера повисла шаль, связанная из каких-то волос. И тут же я увидел хозяйку этой шали -маленькую старушку с сердитым морщинистым лицом. Она сидела у меня на плече и, ухватившись сухонькими ручками, осторожно тащила волос из моей макушки. А надо вам признаться, там их у меня не так уж и много.
- Ты что делаешь! - завопил я.
-
Ну, ну, потише! - одернула она меня. - Знай, на кого кричишь! А то так тебя разукрашу, сам себя не узнаешь! Я - старуха Крамбль! - сказала она с гордостью.
Потом проворчала: - Если бы не твое перо - вовек бы меня не увидел. Но работу мою... Хе! Хе! Работу мою все вы замечаете!
- А что у тебя за работа? - спросил я.
- Подойди к зеркалу и увидишь.
Предчувствуя таинственное, я поднялся из-за стола и, неся старушку на плече, подошел к зеркальному шкафу.
- Задумайся о чем-нибудь печальном, - сказала старуха Крамбль.
Ну, чего-чего, а неприятностей в жизни каждого человека хоть отбавляй. И я вспомнил одну грустную историю. Когда-то у меня была любимая кукла, которая умела ходить, так мило переступая маленькими ножками, обутыми в красные лакированные туфельки. Но однажды кукла куда-то ушла и... не вернулась. Все время, покуда я предавался грустным воспоминаниям, старуха Крамбль внимательно, не отрываясь, смотрела мне в глаза. Потом протянула палец к моему лбу и длинным, давно не стриженным ногтем слегка провела по одной из морщинок. И морщинка чуть-чуть удлинилась.
- На сегодня хватит, - решила Крамбль. - А то мне стольких еще надо обойти! Завтра приду опять. - С этими словами старуха Крамбль накинула на голову свою волшебную шаль и... исчезла.
Ночью я долго не мог уснуть, все думал, как бы мне избавиться от неприятной старухи.
На следующий вечер я снова увидел старуху Крамбль. Она сидела, свесив ножки, на стенных часах. На коленях у нее лежал пук волос, из которого она вытягивала то черный, то рыжий, то седой волос и штопала ими свою шаль.
- Послушай, Крамбль, - предложил я. - Хочешь, я буду отдавать тебе все свои деньги, только не приходи ко мне!
Крамбль усмехнулась.
- Больше тысячи лет тому назад, - сказала она, - знала я во Франции одну девушку. Она была очень красива, к тому же умела немного колдовать. Так вот, эта красавица очаровала короля и стала королевой Франции! От взмаха ее ресниц - падали министры, от гневного слова - начиналась война, от улыбки - наступал мир. Говорили, счастливее женщины и на свете не было. Но однажды, прихорашиваясь перед зеркалом, королева заметила на своем лице, около глаза, первую морщинку! Смятение охватило королеву, и она бросилась колдовать. Силы ее колдовства заставили меня явиться перед королевой и снять волшебную шаль. "Да, Ваше Величество, - призналась я, - это моя работа".
Королева ужасно разгневалась и потребовала, чтобы я немедленно убрала морщинку. Я отказалась. Тогда королева стала кричать, угрожать, топать ногами. Я рассердилась. "Со временем будет еще хуже, - пригрозила я ей. - А будешь злиться, - лицо твое станет страшным... И все увидят, что ты... ведьма".
Тут королева разрыдалась и упала передо мнойна колени.
- Возьми половину моего королевства! - взмолилась она. - Возьми всю казну Франции! Возьми мою корону! А я пусть буду, как прежде, - простой деревенской девушкой. Только никогда не прикасайся ко мне!
- Но я не взяла у нее ни одной монетки! - с гордостью сказала старуха Крамбль. - Так что, сказочник, не предлагай мне твои жалкие деньги.
Я вздохнул. Мы помолчали.
- А что стало с королевой потом? - спросил я. - Расскажи мне, пожалуйста.
Крамбль кивнула, уселась на часах поудобнее и продолжила:
- Королева дожила до глубокой старости. Но все равно король любил ее так, как любят молодую жену в день свадьбы! Почему? Это уже - ее секрет, - с лукавой улыбкой закончила Крамбль.
С тех пор старуха Крамбль иногда появлялась у меня. И тогда начинались воспоминания, - она рассказывала давным-давно минувшие истории. Но однажды старуха Крамбль почему-то не пришла. В тот вечер с моего пера появилась на свет веселая сказка: "У теплой печки жили два совсем серых и тупых валенка. Эти валенки ничего-ничего не знали, и с ними часто случались забавные приключения. Но все кончилось хорошо - серые валенки научились кое-чему и... посветлели..."
Я уже почти заканчивал сказку, как вдруг раздался стук знакомых каблучков и в комнату вошла... моя любимая кукла.
- Здравствуй, сказочник, - сказала она. - Я по тебе соскучилась.
Я очень ей обрадовался, усадил на диван, принес печеных яблок и виноградный сок в хрустальном бокале, добавив в бокал ложечку малинового меда.
Чтобы позабавить мою маленькую гостью, я рассказал ей веселую сказку про два совсем серых валенка, и кукла долго смеялась: "Ха-ха-ха!" Потом со вздохом пожаловался, что меня иногда навещает старуха Крамбль.
- А какая она, старуха Крамбль? Наверное, страшная?
- Печальная, - ответил я.
- А ты расскажи ей сказку про валенки. Она и рассмеется!
- Хорошо, любимая. Я постараюсь, - обещал я.
Вскоре, сидя на уютном диване, кукла уснула. А я, посмеиваясь про себя, стал ожидать старуху Крамбль, предвкушая, как я развеселю.
В этот вечер мне было так хорошо - ведь вернулась моя любимая, я и не заметил, что старуха Крамбль к нам вовсе не пришла. И после долго не приходила...
А теперь я вам открою один секрет, о котором мне поведала сама старуха Крамбль: "От улыбок счастья - исчезают морщинки!.."
СКАЗКА ЛЕТНЕГО ДОЖДЯ
(... Звучит лучшая часть музыки Дебюсси-Томито "Arabesque":)
Тихо лил теплый летний дождь. За окном медленно уходящего поезда проплыло лицо девушки, ее улыбка:
И это прекрасное воспоминание - улыбка незнакомой девушки - осталось в памяти художника Фудзиока на всю жизнь. Потом он часто пытался вспомнить и удержать ее улыбку, но делал это как-то странно и необычно: обмакнув кисточку в воду, рисовал исчезающую улыбку и стихи на асфальте. Очень скоро исполненный водой рисунок улыбающейся девушки и изящные иероглифы стихов высыхали и пропадали... Но, пока они были нанесены легкими линиями, - они жили!
В его родном городе Фукуока жители рассказывали друг другу, что один влюбленный каждый вечер пишет стихи водой на асфальте. И каждый вечер ценители прекрасного, вместе с детьми, собирались на аллее старинного парка и молча любовались исчезающими стихами.
Однажды к художнику подошла маленькая девочка в вышитом вишнями кимоно и с поклоном подала сосуд с водой - прекрасный, старинный, - наверное, кто-то руками ребенка дарил ему свою семейную реликвию.
Весной на исчезающий силуэт девушки и на стихи любви залетали лепестки сакуры, осенью - кружась, ложился лист клена, летом - кто-то приносил цветы ирисов, а зимой - падали и таяли снежинки.
И даже, когда целый день лил дождь, любители поэзии приходили в парк, подолгу стояли под зонтиками и любовались, как искусно и нежно пишет кисть художника, не оставляя следов на мокром асфальте. И люди глубиной сердца угадывали стихи:
Тихо лил теплый летний дождь,
И смывались все печали
с моей души.
КОГДА ВОЗВРАЩАЕТСЯ МОЛОДОСТЬ
Другу моему посвящается.
Китайский поэт Ли Бо написал письмо в стихах, приглашая в гостя друга своей юности - китайца Конфуция.
В тенистой беседке сада дорогого гостя ожидали - горящий светильник, а на бамбуковом столике - пачка чистой рисовой бумаги. Еще на столике, искрясь радостью, дымились две чашки ароматного жасминового чая - для гостя и для Ли Бо.
Конфуций улыбкой поблагодарил друга, обмакнул кисточку в тушь и искусными иероглифами начертал на шероховатой рисовой бумаге:
Высшее добро - это обновление людей...
И пребывание в этом состоянии...
Конфуций протянул другу каллиграфически исполненное изречение, и Ли Бо с поклоном, как величайшую драгоценность, принял подарок.
В ответном послании-подарке Ли Бо кисточкой красиво написал:
Чтобы обладать высшим благом,
Нужно - благоустройство в народе,
Радость - в каждой семье,
А сердце было - чисто и исправлено...
Друзья помолчали. Отпили из чашечек тонкого фарфора ароматного чая. Хорошо в беседке. Дивная ночь. Тишина. Блестит в роднике вода.
- А помнишь нашу юность?.. - произнес Ли Бо. И они ощутили себя снова молодыми, на празднике, где соревновались поэты. Среди гостей в "Павильоне Белой Цапли" были их невесты; и они видели, когда читали стихи, их счастливые лица:
Спой мне песенку про ивы,
Я налью тебе полней,
Мило в ивах слушать с милой
Щебет птиц среди ветвей.
Птицы спрячутся в ветвях,
Ты войдешь в мою светлицу,
Духовито разгорится
Пламя в жарких очагах.
И при нахлынувшем воспоминании счастья - великого счастья! - Ли Бо с удивлением увидел, как у его друга стали темнеть седые волосы, а морщины - разгладились! А у самого Ли Бо исчезла много лет мучившая его глухота, и он снова, как в юности, стал слышать пение птиц и журчание воды в роднике!
Долго потом их домашние и друзья были удивлены происшедшими с ними прекрасными переменами.
КОЛЬЦО ЦАРЯ СОЛОМОНА
(Слушайте эту древне-еврейскую сказку под музыку
Мендельсона "Весенняя песня")
В ветхом свитке, извлеченным из древнего кувшина, к тому же древний кувшин был запечатан таинственной печатью (а этот кувшин совершенно случайно нашел мальчик-пастух в полуразрушенной пещере на берегу Мертвого моря), - с трудом прочитали старинную легенду.
Согласно легенде у царя Соломона - он когда-то правил Израилем из Иерусалима - было волшебное кольцо, надев которое, он мог понимать язык зверей и цветов.
Однажды, надев волшебное кольцо, царь Соломон захотел посетить свой зверинец и послушать, что же на самом деле думают и о чем говорят его звери.
Едва вступив в зверинец, он услышал жалобные стоны и плач зверей и птиц.
- Свободу! Хотим свободу! - кричали в клетках мартышки.
- Мечтаем о небе! Как прекрасно летать в высоком небе! - пели птицы.
- Хочу на волю! - вздохнул лежащий в клетке царь зверей лев.
И Соломон, почувствовав великое угрызение совести, приказал открыть дверцы клеток и выпустить на волю всех зверей и птиц.
Когда, глубоко задумавшись, царь Соломон возвращался к себе во дворец, - вдруг его конь повернул голову и заговорил:
- Ты сделал доброе дело: отпустил на волю зверей и птиц. И за это послушай притчу:
"Царь, если будут склонять тебя грешники, - не соглашайся. Ибо не приносят пользы сокровища неправедные. Лучше блюдо зелени и при нем - любовь, чем откормленный бык и при нем - ненависть..."
Как-то раз царь Соломон вышел погулять в цветник своего сада, - там пышно цвели и благоухали розы. (А Соломон и раньше догадывался, что цветы всегда видят в жизни только самое прекрасное.) И, желая поговорить с цветами, надел волшебное кольцо.
- Я хочу услышать от тебя прекраснейшую песнь о Любви, - с такой просьбой обратился поэт-царь к Алой Розе.
- Хочешь, я спою тебе "ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ" невесты? - ответила ему Алая Роза. - А остальное ты продолжишь сам, что ответит жених своей невесте...
И Роза запела:
"Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина.
Скажи мне ты, которого любит душа моя...
Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мной - любовь.
Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.
Левая его рука у меня под головой, а правая обнимает меня. Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено его желание...
Цветы показались на земле, время пения настало, и голос горлицы слышен в нашей стране песни..."
(... Дальше слышна только музыка...)
ПОД СОЗВЕЗДИЕМ "ЮЖНОГО КРЕСТА"
Молодым инженером, только что окончившим Московский инженерно-физический институт, мне посчастливилось попасть в морскую экспедицию. Мы изучали звуки Атлантического океана.
После многих месяцев плавания, после посещения скалы Гибралтар с ее старинными испанскими крепостями, после приключений на алмазных приисках в Западной Африке, после штормов и штилей - наш корабль пересек экватор.
На корабле устроили праздник. Каждого, кто впервые пересекал экватор, подвыпившая свита Нептуна, разодетая пиратами, русалками и чертями, под всеобщий смех и веселье - мазали сажей и окунали в бассейн с морской водой. И когда, вдоволь наглотавшемуся соленой морской водички, совсем одуревшему "покорителю экватора" хохочущие черти, наконец, позволяли вылезти из воды, - тут его встречал "пират" с перевязанным черной повязкой глазом и, зачерпнув из бочки кружку вина, подавал ее и поздравлял с морским крещением. Врач, наряженный доктором Айболитом, оттянув у "крещеного" мокрые трусы, ставил ему пониже спины большую фиолетовую печать Нептуна в виде изящной буквы "N". А капитан - в белом с золотом кителе, и Нептун - в короне и с трезубцем в руке, вручали диплом о пересечении экватора, разукрашенный рыбами, ракушками и русалками. В альбоме с фотографиями моих странствий до сих пор хранится этот диплом.
Нашему корабельному коту, побрызгав его морской водичкой, тоже вручили диплом. От вина кот отказался, и тогда его напоили его любимой валерьянкой. И кот, пьяный, ходил по кораблю и от радости орал.
Самое незабываемое на экваторе - тропическая ночь. Океан фосфорится мириадами всплывших планктонов. Летающие рыбки, спасаясь от преследующих их кальмаров, голубых тунцов, золотых королевских макрелей, высоко выпрыгивали из воды и летели на больших плавниках-крыльях, снизившись, снова ударяли хвостом по воде и летели еще и еще. Залетали они и на палубу нашего корабля. А какие яркие звезды! И как их много на иссиня-черном небе тропиков! На поверхности океана серебрятся две световые дорожки: одна - лунная, другая поменьше - от самой яркой планеты на небе - красавицы Венеры, ее называют "Утренней звездой".
Но самое божественное в тропиках, - как святое знамение, - это благословляющий моряков небесный крест из четырех ярких звезд - созвездие "Южного Креста"!
После нескольких месяцев научных работ в Атлантике наш корабль подошел к берегам Южной Америки, вошел в устье реки Ла-Платы, в столицу Аргентины - Буэнос-Айрес.
Мы сошли на берег. Красивый город Буэнос-Айрес! Белые небоскребы, широкие улицы-авеню с пальмами, и магазины, нескончаемые магазины.
Есть в Буэнос-Айресе улица кинотеатров - Лаваже. На этой очень длинной улице находятся одни лишь кинотеатры, в которых показывают фильмы почти всех стран мира.
Мы посмотрели два фильма, у меня устали глаза, и я решил отдохнуть в маленьком соседнем ресторанчике.
Заказав чашку кофе с ананасом, я. сидел у окна, потягивал ароматный кофе и с интересом наблюдал за жизнью незнакомого города.
- Good evening, sir. May I sit down at your table? - послышался около меня приятный мужской голос.
Повернув голову, я увидел смуглого человека. С нескрываемой симпатией рассматривал он значок на моем пиджаке.
- Sit down, please, - как можно любезнее ответил я.
Мы разговорились. Он представился бразильским актером, приехавшим на гастроли в Буэнос-Айрес.
По его просьбе я рассказал ему о России, о московских театрах, о нашей жизни.
Потом настала моя очередь спрашивать. И я попросил его рассказать мне что-нибудь интересное о Бразилии, но такое необыкновенное, чего нет ни в одной другой стране.
Он посмотрел на меня темными добрыми глазами и, неторопливо выговаривая слова, чтобы я мог понимать его английскую речь, начал свой рассказ.
- В моей родной деревне жил храбрый охотник. Звали его Рысий Глаз. Однажды он принес из джунглей детеныша королевского удава.
Обычай держать в доме удавов был принят у древних индейцев. Леса Бразилии кишат ядовитыми змеями и хищниками. Но в дом, где живет прирученный удав, не заползет ни одна змея, не заберется ни один зверь. Удавы умны и преданны. Прирученным удавам даже доверяют нянчить детей.
Шло время. Рысий Глаз женился. И, когда у его жены родился сын, приучил удава присматривать за маленьким Хосе. По утрам мать выносила сына в банановый сад и сажала в тень, на травку. И Стронг - так звали удава - становился для мальчика самой внимательной и нежной нянькой. Куда бы ни ступал едва начавший ходить малыш, Стронг неотступно следовал за ним. И никакая ядовитая змея, никакой хищник не осмеливались появиться в саду.
Хосе подрос и часто, устав после наших мальчишеских игр, подбегал к Стронгу. Тот свивал из своего тела покачивающееся сидение, и Хосе усаживался в живое кресло. Кожа удава прохладная, сухая и очень чистая. Надо сказать, удавы чистоплотны и нетребовательны к еде. Взрослому удаву достаточно раз в месяц поймать десяток мышей - и он сыт.
Когда Хосе наступило время идти в школу, Стронг был уже восьми метров длиной и был такой сильный, что мог задушить быка.
Наша школа находилась в соседнем поселке. Мы собирались группой и шли через тропический лес. Дорогу обступали исполинские деревья, увитые лианами. По лианам с визгом лазили мартышки. Слышались резкие крики и болтовня попугаев. Из джунглей доносился рев хищников. Но мы не боялись, - с нами был Стронг. Каждый день он провожал Хосе и терпеливо ожидал у дверей школы последнего звонка.
Возвращаться домой мы не спешили. Чаще - сворачивали к лесному озеру и там, на песчаных пляжах, играли до темноты.
Еды у нас было вдоволь: в джунглях растут бананы, встречаются дынные, молочные деревья. Надрежешь ножом кору молочного дерева, и закапает сок, напоминающий по вкусу молоко. А если этого было мало, то нам, мальчишкам, не составляло труда забраться по стволу кокосовой пальмы и сбросить вниз несколько орехов, каждый с голову величиной. Расколов орех, мы лакомились вкусной и сытной мякотью и запивали прохладным кокосовым молоком.
Потом купались в озере. Еще мы любили кататься по озеру на широких листьях исполинской виктории-регии, ее края загнуты вверх, как у сковородки
А то часами гоняли по пляжу резиновый мяч. Мяч мы делали сами из застывшего сока каучукового дерева.
Среди нас был мальчик по имени Педро - большой любитель собирать всякую всячину. Он коллекционировал то красивые камушки, то яркие перья колибри, то сачком ловил бабочек. Его мечтой было поймать ночную бабочку. Это очень редкая бабочка с размахом крыльев до тридцати сантиметров и к тому же - великолепной окраски. Поймать ее очень трудно, потому что она летает только по ночам, а днем прячется в сумраке джунглей.
Однажды мы валялись на пляже, на берегу озера. А Педро ушел в джунгли. Вдруг мы услышали его отчаянный крик. Все бросились в чащу.
Страшная картина открылась нам: крупный ягуар, скаля зубы, сидел на лежащем Педро. Рука Педро была вся в крови. В ужасе замерли мы на месте. Тут Хосе выхватил охотничий нож отца, подскочил и всадил нож ягуару в бок. Страшно рыкнув, хищник быстро повернулся и ударом лапы сбил Хосе с ног. Но в тот же миг из-за наших спин мелькнул стрелой Стронг.
В одно мгновение длинное тело удава кольцами обвило ягуара, кольца начали медленно сжиматься, и через минуту - все было кончено.
Мы связали передние и задние ноги ягуара и продели сквозь них длинную палку. Шестеро мальчиков взялись за нее, с трудом подняли тяжелого ягуара и понесли.
Когда мы вошли в деревню, все жители выбежали из домов - посмотреть на редкую процессию. Впереди шел Хосе и поддерживал Педро, у которого была перевязана рука. За ними шестеро мальчишек несли на палке рыжевато-красного, с черными пятнами, ягуара. Длинный хвост его волочился по земле. Сзади полз Стронг.
Долго потом в деревне велись разговоры об этом случае. Все говорили о Стронге и удивлялись его силе и преданности.
Гонсало, сын жадного и толстого лавочника, каждый день приставал к отцу и клянчил, чтобы ему купили Стронга. Гонсало жаловался, что ему страшно ходить в школу, что на него нападет ягуар иди пума. А под конец пригрозил, если ему не купят Стронга, он бросит шкоду. "Хосе не разрешает Стронгу меня охранять! Хосе меня бросит! Хосе меня предаст!" - клеветал он на друга.
Совсем раздасадованный лавочник отправился в дом Рысьего Глаза.
- Продай мне Стронга, я тебе хорошо заплачу, - сказал он охотнику.
Рысий Глаз холодно посмотрел на лавочника и проговорил:
- Стронг вырастил моего сына. Он не раз спасал ему жизнь.
- Я дам тебе много денег, - уговаривал лавочник. - Целую тысячу крусейро! Хочешь - две тысячи! Две с половиной!
- В жизни есть многое, чего нельзя купить за деньги, - гневно ответил старый охотник. - друзей не продают. Уходи.
Так и пришлось лавочнику уйти ни с чем.
Рассказчик умолк. Несколько минут мы молчали. Когда, прощаясь, я пожимал ему руку, то увидел на ней шрамы от когтей и зубов ягуара.
Сказка-веселье девятая
ВЕСЕЛАЯ ДРАКА
ЗА ЗЛАТО-ЗОЛОТО
(отрывок)
Утром дождь кончился. Внизу дурки и персы, топая по лужам, размахивали саблями, потрясали копьями и кричали:
- Золото! Отдавайте золото! А то зарежем вас, как баранов! И съедим с перцем!
Звери на скале смеялись, дразнились и плясали. А попугай прокричал: "Держи карман шире!" Он сложил одну ножку в фигу, дразня дурок и персов: "Накось, выкуси!"
Потом спросил у Ибн-Сины:
- А можно, я их пошлю... - и зашептал на ухо.
Ибн-Сина укоризненно покачал головой:
- Как тебе не стыдно! При молодых-то антилопах! Ругаться словами, каким научил тебя боцман на пиратском корабле!
Попугай обиделся и, нахохлившись, замолчал. Но через минуту снова кричал:
Дурки-придурки!
Курите окурки!
- Золото! Отдавайте золото! - нагло требовали снизу.
- Сейчас, мы дадим вам много золота, - тихо проговорил Ибн-Сина и велел бегемоту, сердито сопевшему на нахалов, зарядить пушку золотыми монетами.
"Ба-бах!" - бабахнула пушка. Выстрел угодил в самую гущу врагов, так что многие полетели вверх тормашками. Взлетевшие в воздух дурки и персы шлепнулись на землю и сразу бросились отнимать золотые монеты друг у друга, нещадно колошматя саблями и ятаганами по бритым башкам. О! Что тут началось! Дурки натуривали персов, персы наперчивали дурок!
- Бей их! Лупи! - кричал попугай. - А ну, огрей вон того кривоногого покрепче!
Но тут произошло нечто такое.., отчего все оторопели. Золотые монеты в руках дурок и персов начали... таять и превращались в то, чем они были изначально - в человеческие слезы, пот и кровь.
- Обманули! - завопил один дурок и с досады съездил самого себя кулаком по носу!
- Эй, вы! Глупые люди! Рабы страстей! На все готовые за злое золото! - крикнул Ибн-Сина и поднял над головой сундучок с золотом. - Знайте, на чужих слезах, поте и крови свое счастье построить невозможно! Смотрите, что я с этим золотом сейчас сделаю! - и бросил сундук со скалы. Сундук, прыгая по камням и рассыпая золото, понесся вниз, с шумом упал в волны и погрузился в пучину океана.
Тут и мартышки принялись снимать с себя и бросать в волны бусы, серьги, браслеты. Звери опрокидывали со скалы корзины с золотом, сыпали золотые монеты. Золотой дождь, сверкая, падал вниз, таял и растворялся в океане.
Дурки и персы, увидев, как исчезает золото, сначала окаменели и перестали колошматить друг друга, а потом с воплями и с лестницами наперевес бросились на приступ скалы - спасать исчезающее богатство.
Но там уже все приготовились к обороне. Бегемот стрелял из пушки золотыми монетами. Мартышки бросали камни и палки. Слоны хоботами отпихивали лестницы от скалы. Кот, взобравшись на оленя, ловко смастерил из его рогов рогатку и вместе с оленем они лихо стреляли монетами. А при каждом удачном попадании - оба отплясывали веселый танец. Павиан корчил нападавшим такие рожи, что они от смеха слабели и с хохотом сваливались с лестниц. Верблюды метко плевались.
Мало кому из дурок и персов удавалось докарабкаться до вершины скалы. И тут - О, ужас! - прямо перед ними появлялись оскаленные морды львов и тигров! Раскрывались зубастые пасти крокодилов!
- Кусай их за носы и пятки! - кричал попугай.
Мощными ударами лап львы и тигры угощали их такими затрещинами, что дурки и персы летели вверх тормашками в тар-та-ра-ры!
А Ибн-Сина и звери все бросали и бросали в океан золото. Обезумевшие дурки и персы пытались задержать летящее мимо них золото, поймать его руками, ногами, ртами, животами. Но сами срывались с лестниц и падали в волны, а те, кому жадность ни за что не позволяла расстаться с золотом, - тонули, пуская пузыри.
Бегемот стрелял из пушки, пока у него не кончились все золотые монеты. Напоследок он столкнул со скалы и золотую пушку. Пушка шумно упала в волны, подняв огромный столб воды. Брызги долетели аж до вершины скалы, окатив любопытных мартышек.
Львы и тигры, обвешанные дорогим оружием, поснимали с себя дорогие сабли и кинжалы и покидали их в воду. Утопили оружие - наступил мир. Не стало золота - и кончилась война.
По замечанию павиана - мартышки без украшений намного привлекательнее. Польщенные мартышки тут же устроили конкурс красоты.
Дурки и персы, хромая и переругиваясь, отправились восвояси с пустыми карманами; однако, самые ретивые - кому сильно повезло - уносили дорогие трофеи - синяки и шишки...
ШУТОЧКИ
(Звучит веселая музыка Баха "Шутка")
Когда я был совсем маленький, то слышал такие сверхкороткие и сверхнаивные сказки:
- Хочешь, я расскажу тебе сказку про утку?
- Да, - наивно надеялся я.
- Она ушла в будку.
- Хочешь, я расскажу тебе смешную сказку про гуся и карася?
- Да.
- Вот она и вся.
|
