Закрыть глаза, унять мечты, угаснуть слухом
и у подножья высоты иссякнуть духом,
и жизнь - веселая и грубая матрешка
родит на свет все девять жизней, словно кошка.


***
"Вы прошлой любви не гоните,
вы с ней поступите гуманно -
как лошадь ее пристрелите.
Не выжить, не надо обмана."
А.Вознесенский

Так утра ждать - безумие! 
Не будет - его -
сплошная ночь и только ночь.
Безжалостна и непереносима,
и так черна! О, Боже, - так черна!
Огня! Огня! - спасительная мысль -
добавим ей чистейшего огня,
честнейшего, как ты, как я, как мы,
замызганные о непониманье.
Но слов - довольно!
Слишком много слов!
Любуйся, милый, - славная картина:
вот мост горит - его я подожгла -
( и сердце - прочь!) -
как быстро он сгорает!
Как фраза эта? -
"Разрушать - не строить"?
Но надо, надо, надо научаться
сжигать непоправимые мосты, 
которые нас - не - соединяют -
ажурные налепицы из лжи, -
ведь берега, они на самом деле
друг другу не нужны 
(река-то знает!)


Никто - и никому - увы - не нужен!

Гори, мой мост,
мой бедный, мой последний!
Гори не грустно: видишь - я с тобой.
Сама себя назначу капитаном.
О, мост-корабль имени Любви
А ты прощай и помни обо мне,
любимый мой на берегу далеком,
что так проворно бросил зажигалку,
как пристрелил израненную лошадь.
Воистину, ты - настоящий друг!


ИЗ ПОСЛЕ

Из "после", из "потом", из "никогда",
из междометий, словно междусмертий,
в небесно-засургученном конверте
тогда, когда у края, и тогда,
когда забеспредельная тоска,
такая, что ни слез, ни слов, ни воли, -
я к Вам приду последней сладкой болью,
я Вас коснусь неровностью мазка.
И краски, словно птицы, запоют,
и родинками звезды отзовутся.
О, как Вам не захочется проснуться
и вновь предать то, что не предают!
Так больно захотите удержать
картину губ моих на Вашей коже
и влажно-затихающее ложе,
и рук кольцо, которых не разжать!
Но утро Вам назначит приговор
и приласкает, требуя ответа,
и в Вас проснется жертвенность поэта,
и сон погаснет, как немой укор.
А жизнь прекрасна, словно впереди,
и правилен уклад неколебимый,
и думать о покинутой любимой
так сладко на супружеской груди!


*** 
Любовь летала - перебили крылья,
бежала к людям - ей сломали ноги,
ползти попробовала - не смогла.
Лежала и смотрела молча в небо,
и слезы из очей ее струились
не каплями - веками по щекам,
веками, опрокинутыми в ложь
утробно-ненасытного болота.

Итак, любовь лежала недвижимо
диковинною сломанной игрушкой,
доставшейся убогим дикарям.
А в небе, необъятном синем небе,
красивой стаей ангелы летели -
бесстрастные - 
лучась небесным светом,
и ни один не протянул крыла!

Спасать способно любящее сердце,
но нет любви ни на Земле, ни выше! -
Лишь мертвого бесстрастия закон,
лишь гибельные вихри Кали-юги,
лишь половинки жалкие сердец -
измученных, опустошенных, слабых.

А с неба - заблудившиеся ноты,
что к Августину милому взывают,
из прошлого сбегая отраженьем
грядущего: "Ах┘милый┘все прошло┘"


*** 
Любимый, все дальнейшее есть ложь,
и дна ее достигнув, ты поймешь
бездонность нами прожитого сна,
и лживой маской станет тишина.


***
Где ложь и ложь, там, точно, третий - лишний.
Уйди, любовь, - запачкаешь хитон!
Пусть трусость с трусостью в привычке лицедейства
выращивают розовый бутон,
суицидальнось с пафосом уродства
крапленные проматывает дни 
и барыши подсчитывает. 
Просто - уйди!

Что делать, если в главной роли зло,
и так талантливо, что ложи рукоплещут,
и ложь торжественно гуляет по партеру,
в восторге свиста корчится галерка,
аплодисментов - тридевятый вал,
и с бельэтажа падают цветы?
Но ты - беги! Распятой чистоты
стон не услышат там, где топот ног
и пол заплеван. 
С ревом этот зал 
любую ложь приветствует - любую!
Не стой посмешищем! 
Уйди, любовь, уйди!
Не жди сочувствия во взгляде манекена,
сценарий этот для тебя смертелен,
а зал, увы, уже давно потерян -
в нем с ложью ложь,
ты третья -
уходи!


***
Между Землей и Небом - крик.
Звезды оглохли, в коме луна.
Если его оборвать на миг,
будет еще страшней - тишина.
Пусть лучше крик,
то есть - война!

***
Когда женщину наполняет
полнолуние, а не мужчина -
это и есть причина
┘┘┘┘┘┘┘┘.
И - так - чинно
руки лежат -
сжат урожай. 
Сжат.


***
Не вписав в квадрат окружность,
так носить в себе ненужность,
так ходить живою раной! -
Это страшно! Это странно.

Быть поэто-поэтессой,
как игрушкой-антистрессом,
как ягненком белорунным, 
как ребенком - лунным-лунным,

Где на грани бытия -
"я", идущее в "не-я",
где квадратовы углы
почернели от золы.

Чернота и пепелище!
Где же выход? - 
Выше! 
Выше? 

Птица бьется о стекло,
о квадратное окно,
в клюве весть зеленой ветвью,
в крыльях ветер - вот оно -
теплое земное небо,
и окружность в виде хлеба.
Но! - 
Стоп! Закрой окно! Назад!
Сзади дверь с дорожкой в сад.


*** 
Не удерживала, не молила, 
не бросалась наперерез.
Бог давал для этого силы,
дождь давал, как манну с небес.

Только струи дождя благие
не смывали с души любовь,
и его ты шептала имя,
и к нему ты тянулась вновь.

Им зачеркнутая, как слово,
что с ошибкою или зря,
воскрешала надежду снова
пред иконой календаря.

О, безумье любви святое!
О, другая реальность слез!
И простое, и непростое,
все до смерти, и все - всерьез.

Не удерживала, не молила -
л ю б и л а


***
На любовь нарвался, бедный,
как на мине подорвался,
оттого смертельно бледный -
убегал, молчал, скрывался.

Но судьба - она, как мыло,
как веревка над душою:
раз дано большое было,
то и спросится большое.


ВЬЮН

От звонка к звонку,
как от цели до цели,
от цветка к цветку,
от постели к постели.

И любовь менять,
как природа погоду,
и слова ронять,
словно камушки - в воду.

По воде круги -
ах, какая банальность! -
И уже другим 
ненавистна реальность.

От цветка к цветку
вьется вьюн, зеленея,
на своем веку
никого не жалея.


ПРОГУЛКА

Утро мое вечернее!
Зелень моя сиротская!
Чья ты, судьба? - Ничейная. 
Что ты стоишь - немотствуешь?
Улица-навождение -
нет ни следа, ни абриса,
только мой день рождения
в цифрах его адреса.

А на балконе сушится
эта рубашка светлая,
и - то ли небо кружится,
то ли земля рассветная┘


*** 
Я уже не увижу тебя, и как будто ты умер,
и меня будто нет, я ни разу собой не бывала.
Только зуммер, дробя - тишину - осциллографа зуммер
нарисует сюжет, где на пол соскользнет покрывало.

И белейший песок, словно белое солнце июля, 
заструится опять, знаменуя начало отсчета.
И понятие "рок", равнозначно понятию "пуля",
заторопится вспять и замрет на делении "кто-то".


***
Оставить старанья, духи и помаду -
не дали быть женщиной, ну - и не надо!

Глядеть на мужчин с безразличием взгляда -
не дали быть женщиной, ну - и не надо!

А сны не глядеть! - Нет опаснее яда -
не дали быть женщиной, ну - и не надо!

Закинуть ключи от ненужного сада -
не дали быть женщиной, ну - и не надо!

Когда "во саду ли" орудует стадо,
такого мне сада и даром не надо!

Уж лучше прозренье, но не за оградой!
Уж лучше презренье - последней наградой!
Прощай, мое стадо! Прости и adios!
Довольствуйся смрадом и кушай овес!

Презренью послушный, как освобожденью,
мой шаг равнодушный в иное рожденье.

Мой шаг равнодушный, мой шаг вертикальный,
и катятся груши из вазы хрустальной.

И свет золотой несказанного взгляда:
ты Женщиной будешь - так надо!


ПОСТТЕЛЕФОННОЕ 

Один знакомый поэт
сказал в ответ
на мое отчаянье:
глупо, лучше забудь,
ходи, развлекайся, живи
своею собственной жизнью
(а я и жила своею).
Видишь ли - он продолжал -
время сейчас такое:
люди очень устали,
их стае нужна
одноразовая весна.
А такие, как ты -
глупые птицы,
их единицы,
и у них
шансов нет никаких,
если законы стаи 
не соблюдают.

Ну, посуди сама:
одноразово - 
так удобно, 
так спокойно,
все - в распорядке, 
все - под контролем,
ведь ты в ответе
только на свой день.
И эмоции - 
сплошь положительные,
ведь правил игры 
не нарушает никто,
и никакой неожиданной 
импровизации.
Это и есть свобода - 
без нитей и пут,
и ответственности 
паутины.

О, как вы не новы, 
мужско-женские казановы!
Но я возражать не стала,
лишь пожелала ему
не влюбляться.
Он был очень доволен -
впрочем, тоже в рамках роли.

Наверное, так удобней
тем, кто умеет
плавать в мыльной реке, 
плыть по теченью 
сценарьев бездарных,
похожих, как близнецы.
Ровная линия, мертвый курс.
Только при чем тут жизнь -
она -всегда - над
вашим кукольным миром
вечно белых улыбок
искусственных, как цветы,
как джентльменский набор,
как танцы в грязной воде.

Черт бы побрал эту страсть
вечно-вечно играть!

Бедные лилипутики -
слабые и суетливые!
Вам ведь уже не вырасти
из церемоний кукольных,
вам не придет и в голову
в небо нацелить лестницу,
вам, усталым с рождения,
чашу ль искать заветную?
Все у вас под рукою -
и телефон, и пиво,
а остальное купите,
или возьмете обманом,
и назовете игрою.
Мило и элегантно,
каждый - в полном порядке,
каждый договорился
с толстым своим драконом.

Пылью покрыты мифы
о короле Артуре,
мыльную кровь не взволнует
рыцарских 'коней ржанье,
цокот звонких копыт
не застучит вам в сердце,
не уловить тех звуков
вашим ушам, привыкшим
к лести пустых приветствий.
Что за дорога к замку
в поисках обретенья? -
Век-то уж двадцать первый!
Доллара курс надежней,
следовать им - и только!

Вот и мирок из мира
хором нарисовался,
хор не мужей, но мальчиков.
Детские голоса?
Нет! - Голоса лилипутов.

Яркий мирок получился,
как никогда - картонный,
как никогда - условный.
Вот, например, окошки -
очень красивой формы,
но для чего - непонятно -
ведь не открыть, не вылезть, 
не шагнуть, не проветрить
или - просто увидеть
птицы вольную песню.
Глупости! Нарисуем
кондиционер -
удобно,
чисто и современно.

Затхлость утилитарности!
Затхлость самодовольства!
И ни шаг - за сценарий!

Как же прожить, задыхаясь,
если без мимикрии?
Где отыскать молитву
лучшую - из молчаний -
в этом орущем доме?
Но чтобы пасть на колени,
надо стоять для начала.
Прочь лилипутские нити!
Прочь! Я готова платить
наивысшую плату
за небесную роскошь -
петь любовь, не фальшивя,
не искажая ноты
музыки, слитой с сердцем,
и да поможет ветер!

Мне сказали - забудь!
Только слышно - предай!
Видимо, многих понятий
нет в моем языке.

Но - но - но ! 
Даже если курган
я возведу погребальный,
то каждый день
буду к нему приходить,
как к центру Земли.

Я - центр любви,
я чувствую токи,
я чувствую силу,
я  сохраню в себе,
я сохраню для тебя
чистую белую розу,
как воскресенье сквозь смерть!


НЕ ВЕРЬ!

Небо можно не видеть,
но отменить - нельзя!

Не верь, что я выжила, если
увидишь стихи в интернете,
не верь, что я выжила, если
тебе обо мне кто-то скажет,
не верь, что жива, даже если 
своими глазами увидишь.

Не верь, поступай, как и раньше, -
считай меня местом пустынным,
зачем говорить с пустотою -
молчи в телефонную трубку
и будь холодней, чем с любою
из женщин, живущих на свете.

Все правильно : я уже ветер
отторгнутых воспоминаний,
и мне уже даже не больно,
ведь "больно" - всего только слово,
которое не выражает.
Слова же утратили смысл
пятнадцатого июня
две тысячи года второго,
когда я убита тобою,
моею любовью, была -
и, Боже мой, Господи - в спину!

А та, что страдает и бродит,
как призрак, как мученик вечный
по городу воспоминаний,
что бешено воет ночами
в бесстыжую рожу луны, -
то страшный обрубок любови,
фантом неприкаянной страсти,
то чучело нежности нашей,
но сердце в нем бьется - твое!

Не верь ничему, если можешь,
но - главное - я умоляю, 
любимый, не верь и себе,
коль сердца удары услышишь.
В груди твоей нет больше сердца!
То азбукой звездного морзе
душа повторяет свободно
печальное имя - мое,
то колокол бьется, взывая
единственной нотой - моей!

До встречи, любимый, до встречи!
Я жду, потому лишь, что знаю:
ты больше меня не отпустишь,
ты больше меня не покинешь,
ведь я - твой маяк негасимый,
тропинка твоя к звездолету,
твоя траектория в Вечность,
ведь я - твое лучшее "я"!

А мне же - любить тебя вечно
и нежность качать в колыбели -
растущую нежность мою -
инстинкт продолжения рода
бессмертием выбранных душ.


*** 
У меня над тобою такая власть,
что твоею виною пьяна я всласть,
а молчаньем, как страхом твоим - сильна,
и неважно, что прахом лежит весна, -
я Христом и Аллахом, и Буддой - на-
речена, вручена и обречена
быть твоею, быть сердцем твоим - всегда,
но вода утекает, течет вода,
и секунды, как капли бессчетных "да"
перечеркивают года.
Но молчание камня дарует весть -
ты и я только вместе есть 
буква жизни, записанная давно,
и бессильно за левым плечом окно -
что поделать может оно?! -
У тебя надо мною такая власть -
не припасть мне и не пропасть -
даже после┘


*** 
Я - снег апреля, слезы января,
я холод одинокого июля,
я - пуля, затаившаяся пуля,
я - самый черный день календаря.
Но я -
Чиста покуда не коснусь тебя,
невинна, словно лунные сугробы,
и лишь затем, лишь для того я, чтобы
дышать, любя и мучиться, любя
тебя, тебя! Хоть сорок тысяч раз
ты повторишь, что я - твоя ошибка.
Ошибок не бывает. Только - пытка,
зачеркивать меня - такая пытка!
Грызи и рви! - Не рвется эта нитка,
изреберно повязывая нас.
Глаз не отвесть и не отнять руки -
сквозь слезы январей и дрожь июлей
благая весть освобожденной пулей
взрывает воспаленные виски.
Струя зари и алая вода┘
О, не умри! О, мучайся - всегда!


МОСТ

Полнолунная дорога,
и ночная непогодь,
и на сердце так убого -
хоть -

Я твержу, что сердце мёртво,
мёртво, умерло, мертво,
что оно тобою стёрто.
Во -

Воли сила, сила воли,
и сведенный мукой рот,
и рассвет в прожилках боли -
вот -

Черно-красное забвенье,
черно-красное кино:
струйкой крови - откровенье,
но -

Глаз не видит, слух не слышит,
кровь туманна, как обман,
провиденье хрипло дышит.
Ран -

Бинтовать никто не станет,
опустеет черный мост,
белый цвет - он не настанет -
прост (!)

Просто слишком, слишком просто
протаранить зеркала
полнолунного сиротства -
зла.

Злая-злая непогода,
ты не гневайся, не злись:
будет щедрой жертва Богу -
жизнь.


ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Татуирована кожа.
Захочешь избавиться -
это возможно все же,
но - след останется.

А если любовью
татуировано сердце? -
Не слезы это - 
кровь младенца -
безвинно также.
Но - какому - черному - идолу
ты - губы - мажешь?
О, небо! Не видеть мне бы! -
Нет идола - лишь зеркало!
Оборотился - слезы к глазам,
руки - красные листья,
а по губам -
любовь стекает моя 
татуированная,
стекает цветами его поцелуев┘

Вы видели когда-нибудь,
как с губ 
капают  
алые  
хризантемы?

И - темень, темень -
в два тела.
Одно и другое,
соединенные дугою 
электрической.
То заповедь  первая  бьется,
в квадрат возведенная грубо,
в степень убийства двойного.
И  лик  пустого окна 
скорбен и крестообразен.

А у кого-то - праздник┘


***
"Есть твари, созданные для мрака и все-таки влекомые к свету 
неотразимой силой, пока не сгорят заживо в его лучах."
Тор Гедберг "Иуда"

Иуды всегда нежны,
иуды всегда умны.
Но - кровью обагрены,
но - адом одарены.


***
Может ли тварь дрожащая,
права не имеющая
носить у сердца топорик
только для того,
чтобы его согреть?


СБОЙ ВРЕМЕН

Тварь только тварь,
дрожит она, иль нет.
Тварь только тварь -
довольно просто взгляда
сквозь дымную завесу сигарет,
иль кружево ночного снегопада.

Вот губы и глаза,
рисунок рук,
и голоса кривые отпечатки,
и что-то за -
за тем, что есть испуг,
и что-то пред
бросанием перчатки.

Довольно взгляда, вздоха и руки,
чтоб с ужасом понять, как вы близки.
Сквозь гибельно знакомые черты -
тварь только тварь,
но эта тварь есть ты!


СОН СКВОЗЬ

Сон явлен в явь то явственно, то сонно,
сон явлен в явь то вскользь, а то насквозь,
и тень-сомнамбула неявно, невесомо
скользит по тени лезвия косого,
и тени-капли крови или сомы
по тени полотна стекают сквозь -
в чей-то сон, до странного похожий,
хоть век иной и тело, и постель,
и скрип ночной несмазанных петель
вплетается. Но с лезвия всё то же
стекает, и сырое полотно
скрывает что-то тягостное. Но -
здесь будто бы завеса иль туман┘
Ни ужаса, ни страха, но обман
ты чувствуешь, досаду и тоску
такую, что не вынести виску!
Ты тянешь руку прямо сквозь туман -
не видно лиц, но виден росчерк ран -
соцветия багровых хризантем 
(о, эта тема - худшая из тем!)
Два человека в мертвой наготе -
она и он, но лица(!) - лица те
ужасны, право! - Быть того не может! -
Два тела, но - лицо - одно и то же!
И - не похоже, а одно - точь в точь!

И ты кричишь - и выпадаешь в ночь.


***
Иудами не становятся -
иудами рождаются


***
Любови - шлюхину кровать
он предпочел - для интереса,
чтоб погремушкой разменять
взучанье музыки небесной.

Чтоб никаких усилий - для,
чтоб ничего уже - во имя -
он столько раз предал себя,
меня смывая всеми ими.

Но грязною вода была,
и мышьяком коньяк в бокале,
и здесь пощечина мала -
здесь смерть положена в финале.


***
И замывая красный цвет,
что, словно грех, не убывает,
не говори, что ты поэт, -
поэт любовь не убивает!


***
"Любови" и исчезновенья
так мимолетны, так внезапны,
одни и те же откровенья -
о, Парамон, Вы не азартны!

Вы не азартны, Парамоша,
да и понятно - не по летам.
Какой азарт?! - Такая ноша!.. -
Не по чинам и эполетам.

Стоп! Эполеты - в прошлом это,
не в Вашем, Парамон, вестимо!
А там, где честь и пистолеты,
где не подонки, а поэты,
где Вам - никак не светит, мимо!



***
Остановись, мгновенье, - ты безумно!
Остановись - подумай, покумекай!
И вспомни: "Ехал грека через реку┘" 
Въезжаешь? - Здесь не просто остроумно.

Пошли ты на х.. раков, ум протри:
расклад неодинаков - ведь по три
рубля они уже, а не по пять.
Какое времечко - по столько б┘.!


***
Когда тонет человек,
всегда больше тех,
кто наблюдает с берега,
и тех, кто долго
снимает одежду,
так долго,
пока вода
не станет гладкой,
как совесть.
┘┘┘┘┘┘┘┘.
Выключите осциллограф!


СТРАСТЬ?

Если и разлюбил, как мне поверить? -
Оба мы - я и ты - в Вечность глядели.
Мерой какой земной это измерить,
если так высоко души летели?

Разница, видит Бог, сердцу понятна,
и "разлюбил" уже здесь не подходит,
и вероятное - невероятно, 
и уходящие - так не уходят!
Помнится мне туман раннего взлета:
рук не разнять кольца, тело - на воле,
что впереди обман - после полета -
разумом не понять, сердцем - тем боле.

Знаю, ты не забыл взгляда, что светел,
знаю, всегда любил, даже сквозь сети!
Помнишь, на страсть и пыл что ты ответил:
"Я бы тебя убил, если б не дети!"

О, ты любить не мог силами неба,
ты возлюбил меня силами ада,
и между нами рок - вечная небыль,
вечная гибель дня, вечная Крада!

Это огонь святой - жертвенный пламень,
не избежать его, не защититься.
О, погоди, постой! - Сердце не камень,
сердце сгореть должно, чтобы проститься.

Черной любви огонь - адские муки!
Но и такая боль лишь закаляет.
Вот и крылатый конь, сильные руки,
вот и другую роль распределяют.

Новая роль на грим старый ложится,
новый не сшить костюм и не примерить.
Черный кружится дым - память кружится.
Если и разлюбил, как мне поверить?


***
Когда боль зашкаливает,
Небо опускает на грудь 
новый лист - 
белый -
и требует 
красного.
┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘
Так заботится Небо
о красоте заката.
┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘
┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘


***
Открой окно и разорви портрет,
в хрусталь луны добавь ледовый кубик.
"А был ли мальчик?" - Не было, и нет.
И никогда, и никогда не будет!
Давай, луна, хлебнем и - "на" -
пошлем мужские имена,
и семена из почвы - вон! -
Бокал без дна - и долгий звон.
Но - зван, зван, зван - он.


*** 
Если вы - в отца - это судьба -
вам счастливою зваться.

Если вырваться - это мольба,
то мольба - и остаться.

И о чем ни прошу - все молюсь
о душе - окаянной.

И куда ни гляжу - все дивлюсь -
это он - мой желанный.

Но судьба, словно 'из-за угла,
пошутила - как видно:
я лишь в детстве - в отца была,
после - в маму. Обидно!


***
Я не хочу быть на песке рыбешкой!
Я буду жить - от жизни вдалеке.
Жить! Стиснув зубы и тоску - в строке,
зажав в руке - последнюю матрешку.
┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘


MANIFESTE

По - горизонтали -
можно плыть вертикально,
и в рамках морали
можно жить аморально,
можно служенье
перечеркнуть распутством,
и разложенье
именовать искусством.

Может злодейство
маскироваться рвеньем,
может лакейство
зваться непротивленьем,
могут аскеты
числиться мудрецами,
только поэты -
не должны - подлецами!

По горизонтали 
можно плыть вертикально!