"СУХОГО ТРОСТНИКА ШЕЛЕСТЯТ БУМАЖНЫЕ ДЕНЬГИ..."

Имеются в виду не наши неконвертируемые рубли, а совсем другое: китайские жертвенные деньги.

Культ предков - средоточие китайской культурной традиции.

Свою родословную на много поколений назад знали отнюдь не только образованные верхи общества. В обычной крестьянской семье старого Китая можно было увидеть на домашнем алтаре множество табличек с начертанными на них иероглифами посмертных имен предков. Таблички группировались в два ряда по четным и нечетным поколениям.

В весенний праздник Цинмин - "Чистый свет" - китайцы семьями от мала до велика принимали участие в церемонии поминовения усопших. На родовом кладбище (а оно было у каждой семьи) приносились жертвы духам предков. Китайская культура не знала принципиального различия между богами и душами мертвых, и потусторонний мир мыслился прямым продолжением мира земного. Достаточно сказать, что многие китайские боги, особенно, боги-покровители ремесел, искусств и наук, когда-то были реальными историческими лицами; их обожествили посмертно, часто много веков спустя.

Загробный мир был устроен по образу и подобию здешнего мира. Поэтому неудивительно, что важнейшей жертвой в обряде поминовения усопших были деньги. Но не настоящие, а специальные жертвенные деньги, делавшиеся из бумаги. Их сжигали целыми пачками, или развешивали на деревьях и бамбуковых шестах, или просто оставляли на могилах, придавив камнем или комом земли.

Строка о сухом тростнике, шелест которого напоминал шелест бумажных денег, пришла ко мне весной, когда только что сошел снег и обнажил высохшие стебли и листья тростника и луговой травы. А на солнцепеке кое-где уже желтели первые цветы мать-и-мачехи. И я подумал, что трава умирает не осенью, а весной, когда появляются новые зеленые ростки. И еще я подумал: в сущности, мой земной срок очень короток, как одна черта - или ян, или инь. Как одна черта в долгой цепи перемен.

Сухого тростника шелестят бумажные деньги
Сквозь пепел травы пробился желтый цветок
В клювах открывшихся почек - белая жизнь
Красноголовым дятлом сердце в груди стучит

Ветер взметает пыль, тронул на тонких ветвях
ряды зеленых сережек
Они мне напомнили строки древних стихотворений
"В пути и в пути, и снова в пути и в пути"
в небе летят облака

С каждой весной все ближе
перемены последней час
Где окажусь я, когда времен уляжется пыль
и древними станут строки мои
Где я буду тогда?