¹ Ян Хо — управляющий делами аристократической патронимии Цзи в царстве Лу. Именно его имел в виду Конфуций, когда говорил о той опасности, которая угрожает государству, если к власти придут «слуги вассалов». Поэтому он не мог согласиться на предложение Ян Хо служить у него, и его ответ трактуется как желание поступить на службу, но не к аристократу, а в администрацию правителя царства [Ян Боцзюнь].

Учитель сказал:
— Не меняются никогда лишь высшая мудрость и низшая глупость¹.

¹ Данное суждение перекликается с суждением XVI, 9. К обладателям «высшей мудрости» Конфуций относил тех, «кто обладает знаниями от рождения». На низшей ступени оказываются те, кто, «убоявшись трудностей», отказались вообще от какой-либо учебы. Именно такой категории людей, по мнению Учителя, присуща «низшая глупость» (ся юй). Таков дословный перевод. В данном случае можно трактовать ся юй как «чрезмерная глупость». По-видимому, «глупость», также как и «мудрость», Конфуций делил на несколько категорий.

Когда Учитель прибыл в Учэн, то услышал там музыку и песни. С улыбкой он сказал:
— Годится ли резать курицу тем же ножом, что и быка?
Цзы Ю ответил:
— Я, Янь, слышал когда-то, как Учитель говорил: «Если благородный муж изучает Дао-Путь, то проникается любовью к людям; если же маленький человек изучает Дао-Путь, то его легче использовать».
Учитель сказал:
— Дети мои! Янь прав, а то, что я сказал вначале, было шуткой¹.

¹ Цзы Ю был управителем небольшого уездного городка Учэн. По мнению Учителя, ту музыку, которую он услышал в Учэне, следовало исполнять на ритуальных церемониях в большом городе, а ее исполнение в Учэне так же неприемлемо, как использование ножа не по назначению. В ссылке Цзы Ю на Дао-Путь был скрыт намек на музыку как на часть реализации Дао-Пути. И тогда Конфуций взял свои слова обратно, превратив все сказанное в шутку.

Гуншань Фужао обосновался в округе Би, чтобы выступить против правителя. Он призвал Учителя, и тот согласился приехать к нему. Цзы Лу был очень недоволен. Он сказал:
— Если некуда поступать на службу, то не стоит и выезжать. Зачем же непременно ехать к Гуншань Фужао?
Учитель ответил:
— Тот человек призвал меня. Неужто он обратился ко мне без надобности? Если кто-то обратился ко мне за помощью, то я смогу возродить там порядки Восточного Чжоу¹.

¹ Гуншань Фужао, он же Гуншань Буню, «слуга вассала», вначале служил в аристократической патронимии Цзи, а потом вместе с Ян Хо выступил против хозяина (подробнее см. комментарий к суждению XVI,2).

Би Си пригласил [Кун-цзы], и Учитель собрался отправиться к нему.
Тогда Цзы Лу сказал:
— Прежде я слышал, как Учитель говорил: «Благородный муж не идет туда, где люди творят неблаговидные дела». Ныне Би Си поднял мятеж в Чжунмоу, а Вы тем не менее собрались к нему¹.
Учитель ответил:
— Правильно, я так говорил. Но разве ты не слышал и такие слова: «Твердое не сточить, а истинно белое и черной краской не зачернить»? Неужто я уподоблюсь тыкве-горлянке, которую не съешь, пока она висит?

¹ Би Си служил во владениях цзиньского вассала Фан Чжунсиня, управляя уездом Чжунмоу. Когда же цзиньский царь послал свои войска против Фан Чжунсиня, Би Си не подчинился царю, укрепился в Чжунмоу и, зная, что Конфуций давно мечтает о службе, решил привлечь Учителя на свою сторону. Согласие Конфуция вызвало нарекание ученика.

Обращаясь к Бо-юю, учитель спросил:
"Вы читали "Песни царства Чжоу" и "Песни царства Шао"? Кто не читал их, подобен тому, кто стоит молча, повернувшись лицом к стене".

Учитель сказал: "Человек, который на вид крепок, а по духу своему слаб, является низким человеком; он словно вор, влезающий в дом в окно или через стену".

Учитель сказал:
— Безразличный к ложному и хорошему — губитель добродетели¹.

¹ Это суждение вызвало самые разноречивые толкования:

«Heuhler verhalten sich zur Moral wie Diebe» [Мориц].

«Деревенский смиренник—враг добродетели» [Попов, 1910]. Свой перевод П.С.Попов сопровождает вполне логичным комментарием: «Толкователи говорят, что эти смиренники своим лицемерием действуют гораздо более растлевающим образом на окружающую среду, чем настоящие открытые беззаконники и негодяи».

Учитель сказал:
— В древности люди имели три вида недостатков, ныне же и этих недостатков уже нет¹.
В древности люди своевольные могли себя сдерживать, ныне же своевольные безудержны.
В древности люди самолюбивые владели собою, ныне же самолюбивые прикрывают стыд гневом.
В древности даже глупцы отличались прямотой, ныне же и глупцы творят обман.

¹ Недостатки древних, по мнению Учителя, гораздо лучше нынешних, ибо древние могли их исправлять.

Учитель сказал:
— Ловкая речь, умелая мина... Как мало у таких людей человеколюбия!¹

¹ Это суждение идентично суждению 1,3.

Учитель сказал:
— Я ненавижу, когда фиолетовый цвет затмевает ярко-красный. Я ненавижу, когда мелодии Чжэн портят древние мелодии. Я ненавижу, когда болтуны губят государство и семьи¹.

¹ Ян Боцзюнь отмечает, что луский царь Хуань-гун, так же как и его однофамилец циский правитель Хуань-гун, любил наряжаться в фиолетовые одежды. Фиолетовый цвет вместо прежнего ярко-красного стал любимым среди аристократов. Заслуживает внимания мнение П.С.Попова, полагавшего, что здесь «Конфуций хочет сказать, что в мире все непрямое чаще торжествует над прямым и потому заслуживает ненависти».

Жу Бэй пришел увидеться с Кун-цзы. Но Кун-цзы, сказавшись больным, не принял его. Однако, как только посланец [правителя] покинул двор, [Учитель] заиграл на цитре и запел, дабы Жу Бэй мог услышать его¹.

¹ Жу Бэй был уроженцем Лу. Луский правитель направил его к Конфуцию поучиться ритуалу, однако, как отмечают комментаторы, сам Жу Бэй непочтительно относился к старшим по возрасту, поэтому Конфуций и решил проучить его [Ян Боцзюнь].

Цзай Во спросил:
— Не слишком ли долог трехлетний траур по родителям? Если благородный муж три года не будет упражняться в ритуалах, то ритуалы непременно будут нарушены. Если [он] три года не будет упражняться в музыке, то и музыка непременно ухудшится. А ведь можно ограничиться и годичным трауром по родителям. Как раз за этот срок, съев старый хлеб, приступают к новому и для разжигания огня успевают сменить все виды деревьев.
Учитель спросил:
— А будешь ли ты спокоен, когда станешь питаться рисом и наденешь парчовую одежду через год?
И услышал в ответ:
— Да, буду спокоен.
[Учитель сказал]:
— Раз ты будешь спокоен, то так и поступай! Благородный муж, пребывая в трауре, не наслаждается вкусом пищи, не радуется музыке, не чувствует покоя даже дома. Поэтому он не ограничивается [годичным трауром]. Раз ты ныне чувствуешь, что будешь спокоен, так и поступай!¹
Когда Цзай Во вышел. Учитель сказал:
— Юй не обладает человеколюбием! Три года после рождения ребенок не сходит с рук родителей, поэтому во всей Поднебесной траур по родителям длится три года. Разве родители не носили Юя на руках три года?

¹ Ян Боцзюнь отмечает, что во времена Конфуция китайцы для разжигания огня трением использовали древесину четырех видов в зависимости от сезона: весной — вяз или иву; летом — финик, абрикос или тут; осенью — бальзамник; зимой — акацию или сандал. Говоря о годичном трауре, Цзай Во ссылается на то, что за год происходит чередование всех видов деревьев и одновременно проходит «продовольственный цикл» — можно съесть старый хлеб и вкусить от нового урожая. Учитель не случайно в своем вопросе к Цзай Во ставит рис в один ряд с парчой, поскольку для большинства древних китайцев рис не являлся повседневной пищей (они, как правило, питались просом). Тем самым Конфуций противопоставляет соблюдающего траур тому, кто наслаждается благами жизни.