Слева: дядя Лёня.
Справа: папа (справа) с каким-то своим другом (слева, у него на фуражке – №26), наверное, сослуживцем.

На Бакунинской, в нашем доме было казино, папа туда любил ходить, а маме не нравилось, что он туда ходит. Он там играл в карты. Потом казино закрылось, и туда стали давать комнаты на втором этаже, а на первом был техникум советской торговли. В этом техникуме я училась и Толя.

Толя работал бухгалтером в магазине, напротив Политехнического музея, на улице 25 октября, в том же доме, где метро Дзержинская, с правой стороны. Но поработал там немного, он оттуда ушел. Ему было 14 лет, и он хотел поступить в институт, а его не брали. Он писал письмо министру образования. Министр разрешил принять его в рыбный институт. Дело было во время войны и почти все институты выехали. А рыбный еще оставался.

А я работала в Горпромторге, магазин большой двухэтажный в Гавриковом переулке, сначала продавцом. А потом мало народу было, и я была по обуви, обувь сортировала в обувном отделе. А потом меня добровольно-принудительно послали на завод работать. Вызвали как комсомолку, на Чистых Прудах было какое-то учреждение, с паспортом и т.д., было много народу, все сидели и ждали, отдав паспорта. И все думали, почему все входят и никто не выходит. А оказывается, входили с чистых прудов, а выходили с чёрного входа на Кировскую. Паспорт отбирали, а вместо него давали направление на завод.

На заводе я сначала в цехе работала месяц, набивали опоки. Опока – это такая чугунная штука, которую набивали какой-то грязью. Все были чёрные как негры. И глаза страшно слезились, от домны какой-то газ едкий шёл. А одна женщина мне говорила: не бойся, через месяц всё пройдёт. Опоки эти в домну клали, мы их делали как куличики делают дети. И выпекали. Станколитейный завод. Но там, где станки, там работали заключённые. А мы опоки набивали. А потом уже послали меня в ФЗО, потому что я уже 8 классов кончила, учиться на токаря. Потом перевели в токарный цех. В токарном цехе я мины делала. Точила на токарном станке. Из домны вытаскивали и привозили их к нам в цех, некоторые ещё горячие были, и мы их обтачивали. Я работала на двух станках, один ДИП-200. Мины обтачивали, они уже чистенькие были. А потом масляной белой краской писали на минах: За Родину! За Сталина!

Я там до конца войны работала. Но и после войны с завода просто так не выпускали. А я поступила в институт на улице Обухова. Но там проучилась только год, потому что не хотелось быть кем-то типа бухгалтера или что-то вроде того. Поступила в этот институт только, чтобы уйти с завода. А потом тётя Нина меня устроила в Академию им. Дзержинского в 1946 году. У неё соседка там работала.

А мама не хотела селиться в этом доме, где было казино.