|
... И снова мысли толпой суетливой
толкутся у моего порога.
И барабанят в дверь,
и кричат сквозь стекло,
что пора начинать день.
А самая главная мысль
спокойно стоит в стороне
и смотрит
через плечо.
И я открываю дверь
и сажусь на высокую табуретку,
словно кассир в банке.
И мысли выстраиваются в длинную очередь,
и очередь извивается...
А я думаю мысли,
одну за другой
и выдаю сдачу
стёртыми пятаками дел.
А самая главная мысль
спокойно сидит в стороне
за моею спиной
на стуле.
И мне хочется подойти
к ней и сказать:
«Давайте я Вас подумаю вне очереди».
А она усмехается и говорит:
«У тебя не хватит сдачи».
И я возвращаюсь
на свою высокую табуретку,
потому что мысли –
много разных мыслей, которые стоят в очереди, –
уже начинают кричать и скандалить.
И я думаю мысли,
одну за другой
и выдаю сдачу
стёртыми пятаками дел.
И в разных ящичках
моего стола
растут аккуратные столбики
медных и серебряных монет.
А самая главная мысль
заглядывает через моё плечо
и говорит:
«Тебе ещё очень много
надо копить медных и серебряных монет,
чтобы ты смог выдать мне сдачу».
И она не говорит
сколько мне ещё ждать.
И я никак не могу понять,
сколько мне ещё ждать:
дни, месяцы, годы или
всю жизнь.
И я думаю мысли,
одну за другой
и выдаю сдачу
стёртыми пятаками дел.
И в голову мне приходит
одна очень странная мысль:
А что если я так и не успею подумать
свою самую главную мысль?
И когда эта очень странная мысль
приходит мне в голову,
за моей спиною слышится какой-то шорох.
Наверное, это самая главная мысль
ёрзает на стуле от нетерпения.
А мне некогда:
Я думаю мысли,
одну за другой
и выдаю сдачу
стёртыми пятаками дел.
До 1967 г.
Первое стихотворение из «Три древних стихотворения»
Зимой не бывают грозы.
Я знаю, что это всего лишь
О прошлом грёзы...
Помнишь? Помнишь? Помнишь...
Воспоминаний тихий голос
Меня зовёт – и я хочу,
Хочу, что б твой упрямый волос
Один лишь лёг меж наших губ.
Меж наших губ теперь слова
И нескончаемым потоком
Обиды, горькие упрёки...
И скушно мне и пусто в сердце.
К чему на раны сыпать перцем?
Мне не внушают вдохновенья
Уже минувших дней виденья.
Словам любви не возвратить,
Давно пора нам всё забыть.
Но нет покоя...
Желанья смутные витают
В пустыне дней.
И сердце ноет,
И вниз падёт и ввысь взлетает.
Моих очей
Ничья ладонь не закрывает.
И бесконечной вереницей
Бредут в застывшем взоре люди.
Как будто это только снится,
Как будто это лишь прелюдия,
Начало скучное пред гимном
Любви и сбывшейся мечты.
И майский гром под небом зимним
Мне чудится… и ты.
примерно 1968 г.
Второе стихотворение из «Три древних стихотворения»
Земля, объятая пламенем,
Дышит нам в лица жаром.
Тихая летняя ночь
Кажется мне пожаром.
В чёрном пламени ночи
Сгорели заботы дневные.
Только чёрное пламя ночи!
Только искры звёзд золотые!
В бешеной огненной пляске –
Сомненья, надежды, мечты…
Пожарники в медных касках!
Не тратьте напрасно воды.
В близких твоих глазах
Чёрные искры сверкают,
Близкие губы твои
Жарким огнём обжигают.
Священный огонь темноты
Лижет нам руки и лица.
В мире лишь я и ты.
А может быть, ты мне снишься?
В чёрное пламя ночи
Любовь наша пылкая рвётся,
Как бабочка хрупкая вьётся
Над пламенем яркой свечи.
И вспыхнет любовь и сгорит,
И ветер лишь пепел раздует...
Не надо об этом! Молчи!
И чёрное пламя ночи
Одно лишь в сердцах торжествует!
примерно 1968 г.
- С вечернего неба на землю
Третье стихотворение из «Три древних стихотворения»
С вечернего неба на землю
Доносится стук молотков –
Небесная кузница где-то
Куёт города наших снов.
Весёлый огонь так и скачет
По лицам седых кузнецов.
Железо смеётся и плачет,
Слезинки роняя играючи,
Слезинки святых куполов.
И длинные , тонкие нити
Из пламени льются волнами
На город, который снится,
Солнечными лучами.
По камням крутых мостовых,
Как будто по клавишам звонким,
Подковы копыт золотые
Лихого несут жеребёнка.
И дуги мостов горячи
Над огненной речкой металла,
Хочу я, что б ты это знала:
От города счастья ключи
Зажаты в ладонях твоих.
Ты слышишь как сердце стучит?
В кузнице на наковальне
Оно одиноко лежит.
Кузнец, я прошу, поспеши,
И молот стальной опусти.
Без города счастья мне жить
Не надо…
примерно 1968 г.
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
Я хотел бы поверить в бога
В минуту дождливой скуки.
И не потому, что на бога мода,
Как раньше на мини-юбки.
Я хотел бы поверить в бога,
Но только пусть он не трогает
Меня с моею дорогою
Своей добротою суровою.
Я хотел бы поверить в бога,
Но только без райских яблоков.
И не надо порханья ангелов
В Созвездии Козерога.
Пусть будет мой бог без святости,
Пусть будет безумцем диким,
Пусть нашу планету яростно
Закрутит с весёлым гиком!
Во всяком случае, это весело:
Встречать сумасшедшего бога
Мальчишеским свистом и дерзкой песенкой,
Вместо молитвы строгой.
7.12.1969
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
В ритмах дрожащих
Последних дней
Ловлю уходящего
Лёгкую тень.
Вопросом поспешным
Взглянув на меня,
Упала в прошедшее
Губ синева.
Слежу за паденьем, Слежу за падением
Восторг затаив, С восторгом беспечным.
Как лётчик на бомбу, Кораблекрушение
Летящую вниз. Мне чудится вечером.
Утро роняет
Испуг на ресницы.
Мозг просыпается
В бреду безразличия.
Слов казуистика…
Шёпот: «Вернись!»
В бомба со свистом
Падает вниз.
И лётчик уверен,
Уходит в вираж.
Не надо мне верить –
Я только мираж.
9.12.69
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
Жизнь не призрачный мир аналогий,
Ты твердишь, что не всё возможно.
А я так думаю, люди – боги.
И я тоже.
Всё, что нужно нам в этом мире –
Стоит руку лишь протянуть.
Но… боги с всевластного скипетра
Даже пыль забывают стряхнуть.
3. Ты посмотришь простым вопросом,
я лишь только пожму плечами.
время струйкой горячего воска
упадёт на мою печаль.
Без труда каждый встречный прохожий
На вопросы тветит твои.
Я ж говорю тебе: все мы – боги,
Раз не делаем то, что хотим.
4. Ах как жалко… разбилось время
Новогодним стеклянным шаром.
Это тихий покой, наверное,
Вместо радости буйной пришёл…
2. Ты права, я грущу сегодня.
И немного жалко прошедшего.
Но на зов столь желанного полдня
Не откликнусь я этим вечером.
1. Только дикие кони в прериях
С горизонта сбивают пыль.
Мы же, безумцы, в пространствах затерянных
Пограничные ставим столбы.
Умный мальчик, наверное, скажет мне,
Будто я в парадоксах погряз.
Ты согласна с ним? Ну и ладушки…
Что мне, богу, до всех до вас?
26.12.1969
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
… Трезв и скучен, как серая тень,
В глазах твоих – последний день.
Будней суета рождает иллюзии –
Жёлтый огонёк в ночной стужи.
Строкой телеграфной
Дробится мысль.
По струнам арфы
Стекает риск…
7.3.1970
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
Я изгнал из сердца
Чёрную печаль.
Я зохлопнул дверцу,
И нажал педаль.
А дорога впереди
Счёт ведёт на горизонты.
Только ветер позади,
И боюсь, не сохранить
Мне прошлого…
Но за дальним поворотом,
На обочине пути
Чьи-то косы ветер носит,
Заплетая в узелки.
Я подъеду ровно в полдень.
Я открою дверцу «волги».
И открою в сердце
Маленький замок.
Буду счастлив долго,
Буду весел много,
И заветный ключик
Выброшу в траву.
А потом приходит осень
И в [испуганную] непонятую просинь
Льют дожди с ресниц…
Это значит, что пора мне
Покупать замок амбарный
И носить в груди покорно
В продолжении зимы.
17.4.1970
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
Тяжёлые звуки
Бетонными плитами
Падают в глухую землю.
Как будто все человечьи муки
Куют в один невозможный слиток
Три кузнеца угрюмых и медленных…
21.4.1970
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
В далёкой северной стране,
Где воздух скручен в тугой канат,
Где чёрные птицы крылом по волне
Отбивают тревожный такт,
Где дикие скалы,
Понурив головы,
Подставили волнам
Высокие лбы,
Где гордые люди
В молчании строгом
Прикованы взором
К закату дня,
В приюте усталых, но сильных духом,
В обители мысли холодной трезвости
Горячее сердце надежду ищет,
Спасенье от счастья – замены честности.
Солёные камни гладят руку.
Покой леденящий греет душу.
И нету другой земли на свете,
Где мелочь будней срывает ветер.
Холодный ветер,
Далёкий ветер
Страны снегов…
27.4.1970
Поэма
Когда я вхожу в молчаливый лес,
Рукоять топора сжимая,
Мне в душу вселяется мрачный бес
И дикая мысль возникает.
Что если покинуть мне мир городов,
Забыв о своей печали?
Что если стать чудищем детских снов,
В зелёных горах одичав?
Звериная шкура - на плечи,
В руке заржавелый топор,
Забыв про людские речи,
С рекою веду разговор.
Забравшись под самую тучу,
В раздумьи плюю под обрыв.
Сомненья того не мучают,
Кто живёт, про часы забыв.
Иль лягу на луг альпийский,
Задравши повыше ноги,
Как будто я бог олимпийский,
А прочие люди / не боги.
И знаю я - за перевалом
Снуют людишки в круговерти.
Но с высоты на всё плевал я,
Уж в этом вы мене поверьте.
И сердце спокойствия полное
Считает минуты безвременья.
И ветер холодными волнами
Щекочет меня по темени.
На небе сияют звёзды,
Бог тьмы шелестит крылом.
Мои волосатые ноздри
Нездешним сопят торжеством.
Сижу у костра одиноко,
Глаза опустив в огонь.
Я ровно дышу и глубоко,
Щеку положив на ладони.
И я размышляю о судьбах
Больших и не очень планет.
И шепчут спокойные губы
На ваши вопросы ответ.
Я здесь в одиночестве строгом
Познал все смыслы бытия.
Я стал здесь почти что богом,
А может быть я сатана.
На высоте трёх километров,
На запад ноги протянув,
Лежу, внимая шуму ветра,
Глаза ладонию прикрыв.
И ледники, как эполеты,
На плечах недвижных гор.
И солнце ультрафиолетом
Щекочет мой косой пробор.
А я в задумчивости странной
Грызу зубами ноготь свой,
И в мистической нирване
Обретаю я покой.
И душа моя впервые
Распростёрлась широко
– Я не ем грибы сырые
(Мне от них нехорошо).
Мне не нужно мыса, рыбы,
Я не пью воды сырой.
Лишь сижу на плоской глыбе,
Шевеля босой ногой.
Я не ем уже три года,
Мне не надо ничего,
Изменилася природа
Бренна тела моего.
И к тому ж при всём при этом
Я ничуть не похудал,
Хотя надобность в клозете
Отправлять не перестал.
Лишь однажды в час заката,
Оседлав верхом хребет,
Захотелось мне салата,
По-домашнему котлет.
Чарочка серебряная с чернью,
Русской водочки со льдом,
Жареной картошечки шипение,
Заливное с судаком.
Малосольный огурец
На двузубой вилке,
И с горчицей холодец,
И четыре кильки.
Над огнём шипит шашлык,
Жир стекает в пламя,
Гриб солёный боровик
Плавает в сметане.
Устриц ровно дюжина,
Маленький бекас
– Кто от такого ужина
Откажется из вас?
Но в том то всё и дело:
Я не такой как все!
И куропатки белой
Не надо мне совсем!
Я этой жизни выше.
Желания глобальны.
Парю я в сферах высших
И мыслю эпохально.
Лежу на возвышении,
И грею свой живот,
Его скользящей тенью
Любуется народ.
И негры чернокожие,
И женщины гурьбой
Сбегаются к подножию
Услышать голос мой.
И старики и дети,
И взрослые мужи
Хотят, чтоб я ответил,
Где истина лежит.
Но я вам повторяю:
Я выше суеты!
Хотя отлично знаю,
Где истина лежит.
И я сижу на брёвнышке,
И глажу свой живот.
И ласковое солнышко
Мне песенки поёт.
Кавказ, август 1970 год.
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
в которую стишок записан 19.11.70.
Когда я сижу в глубоком кресле,
Ноги укутав в тёплый плед,
Я думаю: нету полезней ремёсел,
Чем делать кресла и тёплый плед.
Когда выхожу на крыльцо
Своей одинокой виллы,
Я к небу пускаю кольцо
Табачного терпкого дыма.
И мысль у меня возникает,
Извечно нова, как пятак:
Незнакомые люди в далёкой Гаване
Делают для меня табак.
Когда в камине огонь горит,
Светом неярким своим освещая
Лишь маленький стол, на котором стоит
Чашка горячего крепкого чая,
Я думаю о тех, кто работает
На далёких чайных плантациях
Где-нибудь во влажных субтропиках,
Чтобы доставить мне приятное.
Я думаю это не просто так,
Я вижу в этом знамение.
Ведь каждому ясно – не каждый дурак
Пьёт кофе с черничным варением.
(лето 70)
Из тетрадки стихов 1969, 70, 71 и 75.
в которую стишок записан 22.12.70.
Если вы хотите знать,
Что такое счастье,
Я могу вам рассказать,
Я могу вам показать –
И не бойтесь потерять
Время понапрасну.
Садитесь ближе к огню, друзья!
Я открою бутылку «Двина».
И не бойтесь ноги кверху задрать,
Положив на решётку камина.
Вот Вам, почтенный старый сэр,
Я могу предложить сигару.
Мы играем в покер: у Вас каре.
Поздравляю – у меня лишь пара!
Молодой и умный джентльмен!
Вас мучают проблемы,
Вы ждёте от жизни больших перемен,
Вам чудится: уходит время.
Я налью Вам бокал вина,
Пустим кверху колечко дыма.
Поверьте: это не Ваша вина,
Что жизнь проходит мимо.
Я хотел бы Вам дать один совет.
Гарантирую: довольны будете.
Он избавит Вас от многих бед:
Скажите своей девушке, что Вы её любите.
Дорогой друг!
Я Вас понимаю,
Вам недосуг –
Вы торопитесь делать дело.
Лето 1970 |
