От Парижа до утра,
от вчера и до Труа –
вена Сены, пена вин
легче птичьего пера,
что качается,
качается на шляпах
Сена-пена-вина-готика Шампани.
От Труа и до Лиона
Сона-Рона, Ле Бушоны.
Графы-герцоги-бароны
не встречаются как раньше,
и всё тоньше,
тоньше, тоньше
дней связующая нить.
От Лиона до Тулона
всюду шорохи и стоны:
то скребутся по асфальту
лошадиные копыта,
то поскрипывают шпаги
под колёсами,
колёсами машин.
От Тулона до Тулузы
перевозят фуры грузы.
А по склонам гор лишь тени,
только тени проплывают,
и сражаются безмолвно,
и безмолвно
умирают. |
Только изредка раздастся
одинокой птицы крик,
только в горной речке жалобно
заплачет не вода,
только пьяных трубадуров
песня-ор на всю округу,
но не слышит их никто.
От Тулузы до Бордо
тоже нету никого.
Лишь стальные галеоны
проплывают по Гаронне,
перемигиваясь с нами
разноцветными огнями
электрических костров.
От Бордо и до Парижа –
то подальше то поближе –
виноградников ковры.
И какой-то в небе знак
над провинцией Коньяк.
Только всадникам, увы,
пить не можно за рулём.
Над всею Францией
волшебственное небо.
И время старое
как старый крестоносец –
развратник, воин, муж и рогоносец.
А в придорожном ресторанчике
вино-вино-вино. |
