Где оно,
Дао Липовки?
В закатном солнце?
В восходящей луне?
В луговом цветке?
В лесной паутине?
В раковинах перловицы у кромки воды озёр?

Глава 14

Липовка движется в ветрах перемен по своему Дао-пути.
Или, может быть, это мир движется,
омывая Липовку, как омывают воды
песчаный остров?

Где оно, Дао Липовки?

Может быть,
в ветряной мельнице без крыльев,
в её осевом столбе, вытесанном
из цельной сосны?

Или в маленьком домике
под соломенной крышей,
над которым раскинуло свои ветви
огромное дерево?
Или в гнедых конях
мордвина Сергея Ивановича,
свободно гуляющих в туманах лугов?

Или в улыбке, одновременно
и вороватой, и доброй,
на тёмном лице дяди Лёши-цыгана?

Или в слабом голосе
бабы Любы, моей соседки,
турчанки по прабабушке,
когда поёт она Липовские песни:
и старые русские и жестокие романсы полусоветского времени?

Или в новом предпринимателе
Андрее Горохове приехавшем из Москвы,
делающем ошибки по молодости и глупости,
но не уезжающем из Липовки?

Где оно, Дао Липовки?

В закатном солнце?
В восходящей луне?
В луговом цветке?
В лесной паутине?
В раковинах перловицы у кромки воды озёр?

Я ищу его на дорогах,
входящих и выходящих из Липовки,
пересекающих некошеные луга,
кружащих по сосновому лесу.

Я иду по песчаной дороге.
Встречаюсь с ним и не вижу лица его,
следую за ним и не вижу спины его.

Из Липовки можно уехать, но нельзя
не вернуться.
И, пересекая Мокшу, чувствуешь:
ты снова на том же Дао-пути.

Этот путь неуловим как лесная тропа — как удержаться на нём?
Этот путь устойчив и колея глубока —
как сойти с него?
Этот путь кругл как небо, поэтому
называется возвращением.
Этот путь из прямых углов как квадрат земли, поэтому называется уходом.
Он бесконечен и не может быть назван.
Двигаться по нему значит оставаться на месте.

Когда я умру, пусть похоронят меня
в роще Липовского погоста,
чтобы жёлтые воды времени не отнесли мои души к чужим берегам.