В пятнадцатый день восьмой Луны, в полнолуние китайцы отмечают праздник середины осени – Чжунцюцзе (中秋节). Полагается любоваться Луной, а ещё лучше – её отражением в воде, и искать в нём лунного зайца – юэ ту (月兔).
Этот заяц толчёт в ступе кору коричного дерева, приготовляя эликсир бессмертия для Чан Э, жены легендарного стрелка И. Когда-то на небе было десять солнц и они иссушали землю. Стрелок И сбил из своего лука девять из десяти солнц, совершил много других подвигов и богиня запада Сиванму подарила ему и его жене эликсир бессмертия. Но Чан Э, обманув мужа, выпила напиток одна и вознеслась на Луну, превратившись в небесную богиню, но в облике жабы. По другой версии, Чан Э была вынуждена это сделать, чтобы эликсир не достался Пэн-мэну – одному из учеников стрелка И, угрожавшему ей мечом. В этой версии Чан Э осталась столь же прекрасной, а жаба вместе с зайцем была просто её спутницей.
В этом году праздник пришёлся на 15-ое сентября, третий день нашего путешествия по Китаю, когда мы были в Пекине. Пекин по-китайски произносится как –Бэй-цзин, что в переводе на русский язык означает "северная столица". Нашим гидом в Пекине была молодая женщина, родом из Харбина, аспирантка Академии общественных наук. Её звали Нань Цин, а ещё она взяла себе русское имя Люба, а нам придумала китайские имена. Люба подарила нам коробку лунных пряников – юэ бин (月饼), которые полагается есть в день Чжунцюцзе. Но в ночь с 14-е на 15-е небо заволокло тучами, и Луна скрылась за ними. Мы даже попали под дождь на улицах столицы.
А ещё Люба рассказывала нам про девятого сына дракона, которого зовут Пичу. Он питается золотом и серебром, и у него нет ануса, поэтому всё остаётся внутри. А это сулит его владельцу богатство и удачу. Но для этого нефритовую статуэтку Пичу нужно приучить к себе, и обязательно промыть глаза дождевой водой или снегом. Тогда он открывает глаза.
Наутро тучи разошлись, рассвет был ясным, и солнце сияло. По "Книге Перемен" огонь над водой – огонь после воды – даёт гексаграмму Вэй Цзи, что значит "Ещё не конец". Эта гексаграмма в расположении по Вэнь-вану идёт после гексаграммы Цзи Цзи – "Уже конец" и оказывается последней, то есть инициирующей новый круг мировых перемен.
Наслушавшись и насмотревшись всего этого, я написал стихотворение, которое называется
ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ВОСЬМОЙ ЛУНЫ
Над столицею северной
в тучах укрылась Луна.
Только свет её виден,
сама же она не видна.
Это месяц восьмой,
и пятнадцатый день наступил.
Лунный пряник жую,
чай я тоже себе заварил.
Только лунного зайца
найти не могу я нигде.
Нет на небе его,
нет его и в озёрной воде.
Над столицею северной
ходит кругами гроза.
У дракона девятого
дождь открывает глаза.
Только я уж не верю
в богатство, что он принесёт.
Всё, что было, уплыло,
и нищим кончается год.
Над столицей вода,
над водою огонь и рассвет.
По гаданью выходит:
ещё не конец. Ещё нет.
После Пекина мы отправились в западную столицу – знаменитую Чанань. Теперь она называется Сиань. Как раз там в прошлом веке откопали терракотовое войско императора Цинь ши хуан-ди.
А на следующий день мы уже были в Чунцине, где, как говорят, самые красивые девушки Китая. Отсюда мы должны были отплыть на теплоходе по реке Янцзы. Кстати, сами китайцы называют эту реку Чанцзян –длинная река. И только ниже города Янчжоу, который известен с III тыс. до н. э. как Янцзы, река получает название Янцзыцзян – "река города Янцзы" или голубая река.
Вечером первого дня наш гид, тоже молодая женщина с русским именем Наташа, сказала, что группа туристов из Тайваня заказала экскурсию к город Байдичэн, и, если мы хотим, мы можем присоединиться к ним, заплатив по 200 юаней. Мы согласились и рано утром сошли с теплохода и отправились в город. В китайских школах ученики учат наизусть стихотворение Ли Бо, которое называется "РАНО УТРОМ ВЫЕЗЖАЮ ИЗ ГОРОДА БАЙДИЧЭН". В переводе Гитовича оно звучит так:
Я покинул Боди, что стоит средь цветных облаков,
Проплывем по реке мы до вечера тысячу ли.
Не успел отзвучать еще крик обезьян с берегов —
А уж челн миновал сотни гор, что темнели вдали.
Эти строки выбиты на гранитной плите, а рядом ещё две плиты. На одной – стихи любимого китайцами премьер-министра Чжоу энь-лая, а на другой – затейливый рисунок письма в травяном стиле. Наташа сказала: "Угадайте, кто это написал? Ну, конечно, это Мао цзе-дун, только он мог писать этим стилем".
На теплоходе мне удалось выкроить пару часов, чтобы нарисовать несколько акварелей. Они все получились монохромные и размытые, потому что утром на Янцзыбыл туман, в котором таяли горы и краски, и даже солнце походило бледную луну. Там, на теплоходе я познакомился с китайским художником Ху Ши Ронгом из Чунцина. Я удивился, когда он сразу узнал на моих расплывчатых акварелях холм Байдичэна над длинной рекой. У него самого была картина, написанная, наверное, в более солнечную погоду: там над белым туманом реки поднимаются цветные горы и город. Я купил эту картину за 300 юаней, а ещё одну картину – в традиционном жанре бамбука – художник мне подарил.
Так я написал своё второе стихотворение в этом путешествии по Китаю. Оно называется
БАЙДИЧЭН
Над длинной рекой туман.
То ли был, то ли нет Байдичэн.
Только чудится крик обезьян.
Корабельный кричит ревун.
Видел строки, что Мао Цзе-дун
Начертал травяным письмом
На гранитной стене о том,
Что и он покидал Байдичэн.
Облаков пятицветных нет.
Я не трогаю красок цвет –
Разливается бледная тушь.
Как узнал благородный муж
На картине моей Байдичэн?
Удаляюсь от тёмных стен.
Охватила внезапно грусть:
Что покинул? Куда вернусь?
Удаляюсь от тёмных скал.
Что я в городе том искал?
Что нашёл я и что потерял?
Удаляюсь от тёмных гор.
Будет время туманить взор.
Будет память рождать обман.
А над длинной рекой туман,
Где-то там, где-то там Байдичэн.
Наше путешествие по длинной реке закончилось в городе Ичан. Здесь строят гигантскую, двухкилометровую плотину. В 2009 году она будет введена в строй, и тогда, увы, самые знаменитые три ущелья на реке Янцзы окажутся затопленными. Предполагается, что плотина положит конец разрушительным наводнениям, с которыми китайцы борются на протяжении всей своей многотысячелетней истории, начиная с Усмирителя Вод – Великого Юя (大禹, dà yǔ), основателя первой династии Ся (夏朝, xià cháo: 2070-1600 гг. до н.э.). Размах и мощь плотины поражают воображение. Но в то утро опять стоял густой туман, Янцзы вообще не было видно, и плотина уходил в никуда и таяла через несколько сот метров.
Наш гид Наташа подошла ко мне и сказала: "На том берегу, как раз там, куда уходит плотина, находятся родные места Цюй Юаня." Цюй Юань (Цюй Пин, 340-278 гг. до н.э.) – первый известный нам по имени великий китайский поэт. Родом из царства Чу, Цюй Юань жил в эпоху Чжаньго – "Сражающихся царств". Ему суждено было пережить печальный период падения династии и господства бездарности на престоле Чуского государства.
Сыма Цянь (145-? гг. до н.э.) писал в Ши цзин – "Исторических записках": "Цюй Юань писал стихи, с помощью которых надеялся исправить зло." До нас дошли его произведения "Плач о столице Ин", "Вопросы к Небу", "Призывание души", а также знаменитая поэма "Ли Сао" – "Скорбь изгнанника", которую можно прочитать в переводе Анны Ахматовой.
Игорь Самойлович Лисевич приводит версию, согласно которой поэма "Ли Сао" — воспроизведение видений ритуального трансового путешествия в потусторонний мир, аналогичного путешествиям шамана или оракула (возможно, с использованием психотропных препаратов). Этим можно объяснять как значительное число фантастических образов, так и то, что Цюй Юань сообщает свое имя и имена предков не в конце, как обычно, а в начале произведения, как бы представляясь перед тем, как войти в мир духов.
Цюй Юань пережил одиночество, непонимание и изгнание. Жизнь поэта закончилась трагически. Согласно Сыма Цяню, его последнее произведение – ода "С камнем в объятиях". Написав это стихотворение, Цюй Юань обнял камень и бросился в воды реки Сяншуй (иначе, Мило). С конца эпохи Хань день смерти поэта отмечают гонками на драконовых лодках по водам Чанцзян.
Так я написал свое третье стихотворение в Китае. Оно называется
ПЛОТИНА У ГОРОДА ИЧАН
За спиной моей город Ичан.
Под ногами клубится туман.
Утонула в тумане Чанцзян.
Словно движется Юй-великан,
Уплывает плотина в туман.
Словно мост через длинное небо.
Словно путь через длинное время.
Словно кто-то зовёт меня в серую мглу.
Там, на другом берегу
С камнем в объятиях тень Цюй Юаня.
Песня печальная тает в тумане.
Жаль, перебраться на берег другой,
Нет, не пускает меня часовой.
То выше, то ниже колышет туман.
Медленно-медленно дышит Чанцзян.
| 
